- Стоять, сволочь мохнатая!
Совершенно не задумываясь о том, что в доме картонные стены и весьма хлипкие потолки, Бамбиетта, размахивая расческой на манер турецкого ятагана, носилась по комнате за огромным псом. Тот доставал своей хозяйке до пояса и передвигался на манер взбесившегося грузовика, сшибая и сметая все на своем пути, но позорно боялся того, что преследовавшая его девушка называла «навести красоту».
- На котлеты пущу!
Едва не перелетев через некстати подвернувшийся стул, Бастербайн успела ухватить пса за заднюю лапу, о чем тут же пожалела, по инерции впечатавшись лбом в ножку стола. Откуда-то сверху раздалось дребезжание, а через секунду живописная композиция из наваленных в одну большую горку конспектов съехала на Бамбиетту, погребая ее под белой с черными прожилками лавиной.
Малыш (так полушутливо называла Бастербайн своего пса), сунулся было к ней, виновато виляя хвостом, однако быстро словил локтем по морде. Удар, который оставил бы обычного человека без пары зубов, наглое мохнатое животное лишь раззадорил: пакостливо цапнув хозяйку за пятку, довольная собой туша увернулась от брошенной расчески и с удивительной скоростью и сноровкой скрылась под кроватью.
А Бамбиетта сидела на полу в ворохе бумаг, с шишкой на лбу и самым паскудным настроением.
Кто-то из соседей снизу начал отбивать речитатив по батарее. На это отреагировал уже кто-то сверху, и вскоре вся многоэтажка с энтузиазмом вступила в музыкальное состязание.
Бэмби общего настроя не оценила, но сделала себе зарубку в памяти о том, чтобы завтра же прихватить с кафедры что-нибудь безвредное, но вонючее, и рассредоточить по предполагаемым местам скопления вражеских сил.
Под кроватью началась возня, сразу же, однако, затихшая, когда хмурая девушка заглянула туда, держа наготове расческу. Малыш, несмотря на свои габариты и статус главного на районе среди всей собачьей тусовки, имел свои маленькие слабости и страхи, которыми Бастербайн без зазрения совести пользовалась, чтобы его приструнить.
Вздохнув и устало откинувшись прямо на многострадальные конспекты, Бамбиетта пустым взглядом уставилась в потолок. В последнее время это начало входить у нее в привычку, что изрядно нервировало одногруппников и преподавателей, вынужденных периодически наблюдать, как брюнетка отрешенно смотрит куда-то вдаль с отсутствующим выражением лица. Некоторые осторожно намекали на психолога, но Бэмби слала их к черту, хотя с каждым разом все ближе подходила к нехорошим подозрениям о том, что оставлять все, как есть, весьма глупо.
У нее не было проблем на почве каких-то глюков. Она не бродила во сне, не имела подозрительных знакомых. Бамбиетта Бастербайн была вполне обыкновенной студенткой, учившейся на третьем курсе кафедры химии и обитавшей в съемной комнате по соседству с милой старушкой и огромной лохматой псиной. И с ней не происходило ничего странного…
Ну, до недавнего времени.
Все началось с того парня у остановки: похожий на попугая тип с цветным ирокезом и проколотым ухом прикурил прямо с пальца, и Бамбиетта была готова поклясться, что ничего похожего на спичку или зажигалку рядом с ним не видела. А уж после того, как этот тип обернулся к ней и пакостливо подмигнул, словно знал ее давным-давно…
Она пыталась его догнать. Потом расспрашивала всех, кого могла, исколесила ленты каждого знакомого в поисках этого засранца в сети – ничего. Словно фантом, появившийся и исчезнувший по мановению чей-то волшебной палочки.
Затем началось кое-что похуже.
Люди, появляющиеся и исчезающие, стоило только отвести взгляд в сторону или хотя бы моргнуть. Возникающие на крышах или в проулках темные силуэты, некоторые из которых никак не могли принадлежать человеку. И сны.
«Черт бы их побрал…»
Они приходили почти каждую ночь. Стройные ряды солдат в белых шинелях. Высокие шпили и синие кресты на фоне ночного неба, поддернутого пленкой далекого зарева. Великанского роста мужчина в черном плаще и с пронзительным взглядом. Ничего не говорящие обрывки фраз и имен.
И звуки взрывов.
Последние были хуже всего остального. Постепенно нарастая, они вытесняли из головы все остальное, звуча одновременно незнакомой и удивительно близкой сердцу музыкой, захватывавшей дух ничуть не хуже, чем прыжок с парашютом. Или даже больше. Бамбиетта не могла определиться и это ее пугало.
Она резко подскочила, ухватившись за голову и понемногу приходя в себя. Рядом сидел, озадаченно склонив голову и свесив язык, Малыш, не понимающий, от чего хозяйка испуганно озирается по сторонам, словно ожидает что-то увидеть на стенах или за окном.
Комната давила со всех сторон…
До крови закусив губу, Бастербайн взяла себя в руки. Неожиданная боль отогнала проклятые образы, и девушка почувствовала себя немного лучше.
«Завтра же к терапевту».
Происходящее Бэмби не нравилось настолько, что становилось страшно. Шизофреники ведь всегда считают, что с ними все в порядке, а потом их находят пишущими на стенах послания инопланетянам в домах с подвалами, набитыми трупами.
Но это будет завтра, а сейчас ей требовалось успокоиться и, желательно, хорошенько проветриться. Лучшим лекарством от дурацких снов была усталость, поэтому ничего лучше, чем загонять себя, а заодно и Малыша, девушка не придумала.
Хозяйка квартиры, милейшая старушка, уже через две недели совместного проживания спокойно разрешила Бамби сделать свой экземпляр ключей и возвращаться в любое время суток, не слишком сильно гремя в прихожей. Такой род отношений их обоих полностью устраивал, а потому Бастербайн вполне спокойно обулась и выскользнула за дверь вместе с довольным псом, молча помахав химичащей на кухне бабульке.
На улице было уже сравнительно темно и не так жарко, как днем. Несмотря на это, праздной публики наблюдалось самое минимальное количество: большая часть вечерних работяг либо еще тряслась в поездах, либо уже уминала ужин, а молодежь в основной массе тусовалась ближе к реке, до которой от района Бамбиетты было рукой подать.
Малыш, почуяв, что его не собираются воспитывать или расчесывать, радостно усвистел в ближайшую подворотню за перепуганным котом. Проводив его хмурым взглядом, девушка поежилась, почувствовав неприятное покалывание сродни тому, которое приносит сырой осенний ветер.
Проблема вот только была в том, что на улице стоял август, а электронное табло стабильно показывало все двадцать два градуса.
Замедлив шаг, Бамбиетта обернулась, но никого и ничего подозрительного не заметила. Однако дискомфорт от этого не только не прошел, но еще и усилился, заставляя сердце биться быстрее. Нерешительно потоптавшись на месте и еще раз пристально оглядевшись вокруг, брюнетка сердито и нарочито громко фыркнула.
Если так пойдет дальше, то она тут же развернется и отправится домой: попросит у хозяйки самое сильное снотворное и прибьет на месте того, кто вздумает ее разбудить…
Вся бравада слетела с Бастербайн в тот самый миг, когда из проулка, где исчез Малыш, раздался испуганный скулеж.
Рванув в обратном направлении, Бамбиетта мысленно прикидывала, что могло так напугать ее пса. Нарвался на службу отлова? Но ведь ошейник с биркой должен…
Забежав в проулок, девушка подняла взгляд и замерла, беззвучно хватая ртом воздух, которого резко стало очень-очень мало.
Перевитая мышцами тварь, превосходящая ростом любого человека, прижимала к асфальту Малыша, казавшегося маленьким щенком по сравнению с занявшей проулок махиной. Но больший страх, чем когтистые лапы и белая маска с ломаными полосами-узорами, внушал преисполненный ненависти и голода взгляд, которым чудовище одарило Бамибетту, как только та появилась в поле его зрения.
Пасть раскрылась одновременно с тем, как по ушам ударил сводящий зубы скрежет. И одновременно с тем, как шагнуть вперед, существо в маске сделало неуловимым движением разорвало жалобно скулящую собаку пополам.
Медленно оседая на землю и не сводя взгляда с окровавленных останков, Бастербайн безмолвно наблюдала за тем, как тварь приближается к ней, не сводя плотоядного взгляда. Не было сил кричать или убегать: апатия, волнами накатывавшая на нее в последние дни, захлестнула девушку с головой, отгоняя последнюю волю к сопротивлению.
А она ведь чувствовала, что со всеми этими приступами и снами ее рано или поздно ждет какая-нибудь херня…
Холод стал почти непереносимым.
Сейчас Бамбиетта чувствовала разве что легкую досаду. Смерть для всех была неизбежна – и для бабки-хозяйки, и для Малыша, и для нее самой. Вроде бы надо сейчас вспоминать что-то хорошее, светлое или просто приятное, но в голову, как на зло, ничего не шло.
И только после того, как проулок заволокло пылью, а уши заложило, Бастербайн осознала, что ее руки все это время жили своей собственной жизнью.
Тварь в маске лежала неподалеку, чудовищно походя на только что разорванного ею пса. Сама маска треснула сразу в трех местах, нижнюю часть туловища оторвало от верхней, а их культей на месте передних лап вытекала какая-то странная и едко пахнущая черная субстанция, мало чем напоминающая кровь.
«Поиграем, Бамби-чан?» - прошептал на ухо тихий вкрадчивый голосок.
- Сдохни.
Маска треснула еще сильнее, но не распадалась. Ее владелец если и кричал, то совершенно беззвучно для Бамбиетты, которая слышала лишь один голос.
«Ты теперь моя, Бамби-чан».
- Сдохни! – она сорвалась на визг, разнося в мелкое крошево проклятую маску с дурацким узором.
«…Бамби-чан…»
- Сдохни, сдохни, сдохни!
Ладони жгло так, словно она держала их прямо в огне. Внутри, надо сказать, Бастербайн ощущала себя ничуть не лучше.
«Поиграем…»
- СДОХНИ!
Пустой (теперь она вспомнила, как называются эти твари) разлетелся на куски. Брызнувшие во все стороны осколки маски рассекли лицо и чудом не попали в глаза, но Бамбиетте на это было наплевать.
Она вспомнила кое-что очень важное.