Глубокий вдох. Лёгкие пробирает морозный воздух. Первобытный хлад, наполненный потусторонней мистикой. Всё сущее… пожрал мороз. Таинственная сущность, не имеющая себе равных – её смертоносная хватка сковала глотку самой реальности. Воплощение природы, смехотворная пародия на языческое божество – кажется, в незримых очах, коими ей служили сами облака, мелькает задорный огонёк. Искра самосознания. Насмешка. Вызов. Жажда.

- Убирайся. Прочь! – Громогласный крик, перерастающий в звериный рык - он устремился к самим небесам. С могучих плеч спадают тряпки, что одеянием служили статному воину. – Иначе… ты в огне моём сгоришь. – Мороз не властен над ним. И кожу не берёт его ни сталь, ни даже загробная мерзлота.

Зрачок сужается, в вертикальную щель обращаясь. Черты прекрасного лица искажает оскал. Обветренные губы вздрагивают, обнажая частокол острых, белоснежных клыков. Тёмная кожа его начинает переливаться серой чешуёй, когда за спиной в воздух взметнулся целый сугроб – виной всему удар мощного хвоста, под коим раскололся добротный ледник. Весь вид его преображается. Каждая клеточка перестраивается, разрываясь изнутри мельчайшим взрывом. Это тело… слишком мало. Неспособно сдержать то, что рвётся наружу. Сдержать истинное «Я» - могучего зверя.

- В Царстве моём господствовал ты слишком долго. Теперь же - беги, спасайся. Вновь. – Весь вид его буквально угрозу источал и силу непомерную. В ответ же, слышится лишь одному мужчине отчётливый смех – в порывах ветра, раскатах грома. Божок доволен, он радуется тому, что предстало его эфемерному взору – навстречу ему нёсся ящер исполинский, крыльями своими способный накрыть само Солнце. Его рык перекрывает собою все прочие звуки. Небесный Владыка вернулся, ибо… пришло время «Жертвы».

Людские песни карябают сверхъестественный, чуткий слух. А драконьи ноздри раздирает запах дурманов. Все эти глупцы полнятся ритуальным экстазом. И в помешательстве своём, наивности безумной, из раза в раз приносят дев ему на съеденье. Лишь бы унять тот убийственный хлад. Они… не понимают, не ведают, что творят. Ведомы лишь страхом и почитанием. Слепой верой. Жертва нужна, она необходима. Иначе «Зима» не утихнет, но уйдёт. И на смену ей придёт «Огонь», что в пепел сам «Мир» обратит.

Драконий силуэт разрывает сгустившиеся, серые облака. Пасть полнится пламенем, при этом не покидая оным, широкую грудь украшает переливающийся бирюзой узор. Он пылает, ровно, как и змеиные очи. Весь образ монструозного зверя преисполнен могуществом. Разрушительной энергией. Одним лишь взмахом своего крыла задувает ящер факела на берегу, поднимает волны. Лодчонка с девой всколыхнулась, грозясь опрокинуться и уйти на дно. Но Змей не позволит. Ведь она принадлежит лишь ему.

Он кружит над водной гладью, всматриваясь в её прекрасный лик. Вслушивается в людские песни, как если бы наслаждался ими. Но нет. С очередным его рыком, что едва перепонки барабанные терпят, народ замолкает, падая ниц. Ритуал стремится к собственной кульминации. Небесный Владыка принял предложенную ему жертву. Он близко, слишком близко. Воздух зазвенел, наполнившись мучительной вибрацией. Казалось, одного лишь присутствия Змея достаточно, дабы убить – человеческое тело неспособна стерпеть близость этого монстра. Магия, окружающая его чересчур сильна.

Огромные когти распахиваются, готовые сковать рыжевласую деву. Выдавить из неё остатки рассудка.

- Огнегривая… - Последнее, что она слышит, но лишь в разуме собственном. Одно, единственное слово, за коим всё её замёрзшее, женское тело накрывает… тепло. Оно согревает, обволакивая собой. Утягивает во тьму, стирая из сознания все прочие образы. Когти смыкаются, вода взметнулась ввысь. Ей более нет места на земле. Путь девы устремлён к самим звёздам.

Очнувшись, девица одну, единственную истину осознает – она всё ещё жива. Кожу её не обуглило драконьим огнём, а плоть – не пожрали клыки ящера. Под спиной же не было той треклятой лодчонки, на смену пришла мягкости кровать. Холодный воздух более не пронизывает до костей. Жар огня, что пылал в грубом камине, прогрел до самого естества. В носу же её стоял стойкий и, возможно, манящий запах жаренного мяса.

На мгновение, в пока ещё мутном взоре мелькает широкая, мужская спина. Крепкая и сильная. Меж лопаток виднеется не то ли узор в виде листа, не то ли шрам. Таинственный пришелец на некоторое время исчезает из виду, захлопывая за собой массивную, деревянную дверь. Отличная возможность осмотреться, верно?

А в доме этом в самом деле было на что взглянуть. Под потолком висели травы, связки чеснока и т.д. и. т.п. А также чьи-то кости. Звериные, судя по всему, они были рунами испещрены. Стойка с клинками, множество трофеев и утварь, созданная неплохим умельцем. Можно сказать, что весь этот массивный дом был наполнен вещами, что сделал лишь один, единственный мастер – всюду виднелась знакомая рука. Резные фигурки, изображающие всевозможных хищников, декоративные кинжалы. Наверняка у рыжеволосой уже разбегаются глаза, когда в следующий миг входная дверь отворяется вновь, впуская внутрь могучего витязя, в чьих руках покоилась охапка дров. Из одеяния на нём лишь потёртые штаны, да сапоги.