В этом мире, существующем за счет баланса круговорота душ, трудно считать потерей хотя бы одну из них. Это ничтожная часть, песчинка среди бесконечных пустынь, которую так легко потерять на бескрайних просторах, никак на нем не отразится. Душа перейдет из одного измерения в другое, и большинство, даже не то, что не заметит, а даже не узнает об этом. Но если сузить масштабы и дойти до одной души, то для нее потеря второй — настолько значительна, что не дает покоя. Хиори уже столкнулась с этим однажды. Это произошло совсем недавно. Уход капитана Хикифуне сильно пошатнул доверие девушки, заставив усомниться в отношениях, что связывали их. Она снова почувствовала себя брошенной в этом огромном мире и впервые вкусила горечь предательства. Но если капитан исчезла незаметно и все еще жива, то это уже не волновало Саругаки. А вот потеря товарища во время задания не оставляла ее мыслей. Сложно было думать о чем-то еще или переключиться на другую волну. Перед глазами снова и снова возникала картина, как ускользающий от двух шинигами пустой скрывается в созданном им портале, утягивая за собой капитана пятого отряда. Никто из них не ожидал такого. Хиори все еще помнит, как в те секунды перестала дышать. Помнит, как, не медля больше, дернулась с места и рванула за ними, угрожающе взмахнув катаной, но уткнулась в пустое небо и отчаянно прокричала Его имя. Не веря себе, с ужасом озиралась вокруг шокированным взглядом и металась из стороны в сторону в поисках входа в другое измерение, но настолько тщетно, что после нескольких минут опустилась рука, крепко сжимающая рукоять меча. Вместе с ней будто бы и сердце сорвалось со своего привычного места, когда в голову закралась мысль, что, возможно, светловолосый капитан бесследно исчез.
Дальнейшие поиски не приносили результатов, ибо не находилось нужных зацепок, но Хиори было на это плевать. Саругаки не была готова сдаться сейчас, только не так скоро, потому что понимала, что это означает для Хирако, который, как она считала, все еще ждет, когда его найдут. Да и в целом, не в нее принципах так скоро опускать руки, что бы ни произошло. Она настойчиво продолжала поисковую операцию, вместе со специально собранной командой прочесала все в ближайшем радиусе и дальше больше, но безуспешно. И если остальные уже настолько вымотались, что давно потеряли всякую надежду, то Хиори, волоча ноги, продолжала искать. За прошедшие недели не зная ни сна и ни отдыха, при лунном и солнечном свете, еще держалась за маленький, нежелающий угасать огонек надежды, что приятным теплом согревал где-то под сердцем, и начинала поиски заново, снова и снова проходя одни и те же метры, шаркая по затоптанной траве, и была готова достать Шинджи любыми способами, хоть из-под земли, только бы вернуть его назад. Через несколько месяцев расследование зашло в тупик, и дело закрыли. Ямамото Генрюусай на всеобщем собрании объявил о прекращении поисков и приказал считать Хирако Шинджи погибшим. Ошарашенная таким приговором Саругаки повернула голову в сторону главнокомандующего, широко распахнув полные непонимания карие глаза, пытаясь проглотить подступивший к горлу комок обиды. И это все, что может их блистательное начальство? Черт подери, гребанные старые засранцы, совсем с ними не считаются! Разбрасываются, как игрушками, вертят, а потом выбрасывают. Уроды!
Хиори не может сдержать раздирающее ее изнутри чувство злости. Она не в состоянии больше молчать, прокусывая себе язык и стискивая пальцы так, что вот-вот треснут кулаки. А потому, несмотря на поджидающее ее после наказание, осмеливается подвергнуть обсуждению приказ главнокомандующего.
— Что значит погибшим?! Тому нет совершенно никаких доказат... — Собственный капитан затыкает ей рот извинениями перед главным за своего впечатлительного лейтенанта, выставив руку, словно преграду, дабы отрезать дальнейшие возражения. Хиори вынуждена замолчать под громкое недовольство главнокомандующего ее поведением. Остановить поток чувств так трудно, что приходится прикусить язык и зажмуриться — лишь бы больше ни слова не произнести. Она с нетерпением ждет окончания собрания и желает ни секунды там больше задерживаться. Пулей вылетает из зала на свежий воздух, чтобы остудить голову. Но даже этой ночи не хватит холода, чтобы умерить жгучую злость в ее груди. Она готова рвать и метать, потому что ей никогда не понять такого отношения. Ноги сами приводят ее в знакомое до боли место, далекое от всего этого сборища идиотов, где она может выплеснуть все, что по их вине захлестывает ее через край.
— Ненавижу!
Хиори запрокидывает голову назад и замолкает, устремив взгляд в глубокую темноту. Ей кажется, что если долго смотреть, то можно обязательно что-нибудь увидеть. И она готова ждать, но не желает сдаваться.
— Я найду тебя, слышишь, Шинджи! — настойчивый голос пронзает глухую тишину. — Где ты ни был, где бы не прятался, я тебя достану, ясно тебе! Докажу этим тупицам, что им от тебя так просто не избавиться. Ты не уйдешь от меня вот так, слышишь, придурок?!! — Холодный ночной воздух ловит горячие клубки пара и заставляет дрогнувший голос хрипеть. — Ты не оставишь меня...

Отредактировано Sarugaki Hiyori (2016-10-27 22:23:39)

Прогулка по бесконечным просторам подходила к концу, нужно было возвращаться назад. Хиори решила вернуться не потому, что ей могло влететь за долгое отсутствие, а потому, что как бы не успокаивалась ее душа здесь, это место, полное неприятных событий, наводило тянущую за горло тоску. Ей больше не хотелось кричать, ненавидеть или разрушать – все это на миг показалось таким бессмысленным, стоило оглядеться вокруг, хотелось замолчать и удавиться от обиды, от осознания собственной беспомощности и раздирающего на части одиночества. И если не рвать воздух нескончающимся потоком фраз и не поджимать губы от того, что нечего сказать, то она бы предпочла едва слышно шептать о том, что сожалеет, что это ее вина – не досмотрела, не смогла ничем помочь, упустила и все еще сидит сложа руки. То, что уже сделано, оказалось недостаточным, хотя все свято твердят, что они сделали даже больше, чем могли. Чувство собственного бессилия медленно начинало пожирать ее изнутри, в то время как наглая самонадеянность еще твердила, что нужно прилагать больше усилий, выкладываться по полной, твердо стоять на своем до победного конца.
Саругаки устало усмехнулась, шаркая ногами по пустынным улочкам Сейрейтея: все старания заводят ее в тупик, отдаляя возможность вернуть Шинджи обратно. В конце концов, с каждой новой попыткой она приближалась к тому, что никто, кроме самого Хирако, не сможет ему помочь. И чем больше она задумывалась, тем сильнее увязала в тонне собственных противоречий: ей была противна идея бросить все и оставить как есть, с другой стороны – не знала, что еще может для него сделать, и это вдавливало ее в землю день за днем. Хирако Шинджи никогда не был для нее героем, примером для подражания или еще хуже того – настырным папочкой. Она чувствовала, что не может пройти мимо – это не проявлялось, как у примерных воспитанных шинигами, в приветствии к старшим, - при каждой встрече ей хотелось, чтобы он обращал на нее внимание, сначала потому, что ей это самой нравилось, а потом такая манера вошла в привычку. Где-то глубоко внутри она осознавала, что намного ближе к нему, чем кто бы то ни был, а потому и хотела, чтобы обращался с ней не как со всеми, а по-особенному. И ощущалось что-то теплое и родное в эти постоянных оплеухах и затрещинах по бледному капитанскому лицу. Никто так больше не делал, кроме нее. И никому это больше не позволялось, кроме нее. И как бы Хиори не хотела признавать, он всегда знал, когда нужно появиться. Не всегда это происходило в моменты секундной опасности, ей хватало и просто услышать от него очередное «дура» или получить по башке за свои проказы. Она знала, что ему не все равно, хоть и временами его клоунское поведение здорово подергивало ей нервишки.
«Где бы ты ни был, не разевай рта и не считай ворон, тупица».
Деревянные доски жалостливо скрипнули под тяжелым шагом. Это место особенно раздражало лейтенанта двенадцатого отряда, ибо каждый раз натыкаясь на него, она чувствовала, что вот-вот провалится, от чего хотелось высказать пару ласковых фраз рядовым из своего отряда, чтобы эти лентяи наконец уже вытащили руки из жопы и сделали полезное дело.
«Твоя жизнь зависит только от тебя, ты ведь помнишь, что обещал мне».
Неудивительно было встретить Киске посреди ночи, он вечно бродил в такое время, словно приведение, чем жутко напугал Хиори в своем внезапном появлении. Случись это в другой раз, она бы незамедлительно высказала ему все, что думает о его дурацкой привычке, да и в целом о нем, но сейчас Саругаки промолчала, сделав вид, будто его и вовсе нет, и прошла мимо.
«Я не смогу защитить тебя, поэтому соберись уже».
Он серьезно провинился перед ней сегодня, поэтому не в праве ругаться. Они уже долгое время находятся рядом как капитан и лейтенант, и Хиори думала, что он поддержит ее. Но, похоже, она ошиблась в нем. Поэтому молча зашла в свою комнату  и со злостью хлопнула седзи под тихое: «Спокойной ночи, Хиори-сан».
«Ты обязан вернуться. Я не люблю оставаться в долгу, знаешь же, придурок».
После утреннего построения в не самом лучшем расположении духа Саругаки покинула пределы отряда, не отягощенная поручениями и да и в целом работой на несколько часов. В это время она решила прогуляться по мощеным улочкам Сейрейтея, с раздражением наблюдая за суетливыми шинигами. И словно ничего не произошло, спустя столь малое количество времени, чего уж там, даже года не прошло – мелочь для Общества душ – все запамятовали о том, что случилось с Хирако Шинджи. Будто он мелкая сошка какая-то, словно и в Готее-то не служил никогда и вообще на людях не показывался, все просто выбросили из головы мысль о его существовании. Даже капитаны не заикаются о нем на собраниях, как будто вычеркнули из своей жизни. И никому нет дела до того, что все произошло не просто так, это как минимум странно. Хиори уже размышляла об этом, но ей не за что было зацепиться. И, тем не менее, каждый день она не переставала думать о нем, как бы воспоминания не угнетали ее, не могла просто выкинуть его из головы. И, словно невзначай проходя мимо бараков пятого отряда, задерживала грустный взгляд на столь знакомых воротах в надежде, что вот-вот, тяжелые, они распахнутся, и выйдет оттуда вальяжной походкой, явно поджидающий смачного поджопника, по-дурацки взмахнув длинными волосами, и пролетит потом еще метров десять под действием ее ускорения, колыхнув белым хаори с цифрой пять. И Хиори остановится, сама не замечая, что не может оторвать взгляда, а внутри что-то сожмется с такой силой, что можно задохнуться. Открывает рот, пытаясь что-то произнести, но лишь разворачивается и идет обратно, с каждой секундой ускоряя шаг. Так и не остановится, пока не поймет, что бежит, и не выдохнет тяжело, растерянно осматриваясь по сторонам, пытаясь понять, куда ноги завели ее на этот раз.
Не так уж далеко осталось до двенадцатого отряда. Саругаки с легкостью преодолевает оставшееся расстояние и торопливо топает по полу, обозначая свое приближение к месту сегодняшней работы. Институт Исследований очень сильно нуждался в своем младшем помощнике, о чем неоднократно твердил капитан двенадцатого отряда, мол без нее – как без рук. Вот и считала Хиори этого белобрысого придурка совершенно ни на что без нее не способным. И правда, чтобы они без нее все делали. Лейтенант двенадцатого отряда обводит помещение придирчивым взглядом: комната, черт знает, каким образом оборудованная под мини-лабораторию, пышет запахом неизвестного происхождения, внутри бардак такой, что потеряться можно, а под ногами валяется столько всего непонятного, что хоть ноги ломай, не поймешь обо что. И во всем это хаосе она не находит главного виновника всего этого безобразия, а лишь замечает приближающуюся к ней синюю голову, которая приказным тоном вручает ей очередное дурацкое задание типа сортировки инструментов, а на вопросы по поводу того, чем они здесь занимаются, получает еще более дерзкий и надменный ответ: «Твоя голова слишком маленькая, чтобы осознать все великолепие научно-творческого процесса». Хиори понимает, что этот индивид ее за дуру считает, но вспыхивает вовсе не от этого. Среди всего этого мусора и постоянных экспериментов, никому нет дела до ее мнения. Она разжимает стиснутые зубы и с размаху бросает на пол врученную ей коробку, так что осколки разлетаются во все стороны, вместе с лопнувшим терпением.
- КИСКЕ!!!
Испуганный внезапным криком своего лейтенанта, мужчина, едва не плюхнувшись по неосторожности, появляется перед ней, растянув на лице виноватую улыбку в знак извинения. Саругаки срывается с места и впечатывает его в ближайшую стену, стискивая в кулаках ткань капитанского хаори.
- Чем ты занимаешься, а?!! – Урахара, кажется, не совсем осознает, чем заслужил такое пламенное приветствие и искренне недопонимает, что послужило причиной такого поведения светловолосой девушки.
- Исследования, Хиори-сан, исследования, - чуть не заикаясь, произносит он, нервно сглатывая от ощущения, что она вот-вот вцепиться ему в шею.
- Какие к черту исследования, тупица?! Я спрашиваю, почему ты нихера не делаешь?!! Ты уже забыл, идиот? Забыл, отвечай давай! – она не дает сказать ему и слова, потому что больше не может держать это в себе. Гребанное безразличие доводит ее до ручки, и Саругаки не в силах остановиться, пока не закончит. Она столько времени молчала, проглатывая все обиды, рассчитывая на поддержку, которую так и не получила. И этот шарлатан говорил, что собирается заботиться о двенадцатом отряде? Как у него язык поворачивается называть себя капитаном!
- Сколько времени прошло с исчезновения Шинджи?!! Ты хоть раз поднял свою жопу ради этого и сделал что-то полезное? Как ты можешь называть себя ученым, если не в состоянии разобраться в том, что произошло?! Я тебя спрашиваю, когда ты уже соберешь мозги в кучу и вытащишь его?!! Мне плевать, в какой жопе он застрял, ты должен вернуть его обратно! Если ты даже этого не можешь, то ты не имеешь права называться моим капитаном, ясно тебе! – Хиори трясет от разрывающей на части ярости, неустанно полыхающей в ней. Злость разрасталась в ней не только на Киске, но в том числе и на себя. Она не могла смириться с тем, что вокруг никому не было дело до капитана пятого отряда. И желание вернуть его назад перерастало в маниакальное желание крушить все подряд, пока не найдется пропажа.
Урахара смиренно выслушивал своего подчиненного, не опуская серьезного взгляда. Киске догадывался, что его лейтенант не сможет так просто отступиться от тлеющей надежды, хватаясь за каждый маленький огонек, да и сам он не имел права опускать руки. Несколько месяцев исследований дали свои результаты, но привели к неутешительному выводу. Пожалуй, стоило рассказать ей обо всем раньше, несомненно, это была его ошибка, нельзя было доводить все до точки кипения. Раз уж Хиори сама пришла к нему, то готова на полном серьезе выслушать все, что он скажет.
- Хиори-сан, - мужчина заставляет ее разжать кулаки и обратить на себя внимание, - я должен извиниться за то, что не сказал тебе раньше. Как ты и говорила, прошло много времени с того момента, как Хирако-сан исчез. Я, как и ты, не переставал думать об этом. Капитан пятого отряда тоже мне небезразличен, да и как ученый я не мог оставить этот инцидент без внимания. Все, что мне удалось понять, так это то, что Хирако-сан оказался в другом измерении. Я подозреваю, что в мире пустых. Мы можем попытаться вытащить его оттуда, но есть одно «но»… До этого никто в Обществе Душ не открывал гарганту, мы не знаем, как это отразится на нашем мире и что за собой повлечет. Я имею опасения, что пройдя через портал, Хирако-сан может навсегда исчезнуть. Я не могу принимать такое решение в одиночку…
Холодный и отрезвляющий голос Киске медленно остужает ей голову. Руки сами собой расслабляются и опускаются вниз, она делает шаг назад, не сводя внимательного взгляда с капитана. Ей все еще хочется треснуть его хорошенько за то, что он молчал все время, как партизан, скрывая все это, словно ее и не касается вовсе. Но эта мысль уходит куда-то далеко, когда речь заходит о возвращении Шинджи. Ситуация складывалась неважная: они не могли потерять Хирако вот так, но и отпустить его не могли. Саругаки уже знала, какое решение ее устроит и не могла больше сомневаться. Только не сейчас, когда появилась хоть малейшая возможность.
- Теперь ты струсил, да? Что еще значит, ты не уверен, у нас по-твоему есть выбор что ли?! Не хочешь брать на себя ответственность, так и скажи! Я не могу все бросить, не попытавшись, поэтому ты обязан попробовать. Это единственный шанс для него, а ты предлагаешь оставить все, как есть? Совсем сдурел? Забери свои слова обратно, ты сделаешь это, ясно тебе?! Меня не волнует, что станет с Обществом Душ, если это не вернет его!
Цокнув языком, Саругаки разворачивается и уходит, хлопнув дверью от внезапно нахлынувшего раздражения. Как же бесит, когда тебя окружают одни нерешительные трусы. В этом мире нужно уметь принимать решения и идти на риск, когда он того стоит. А в том, что в данной ситуации правильным был именно этот выбор, она не сомневалась. Не смотря на легкую дрожь в коленках, она не собиралась отступать. Как бы страх не пробегал мурашками по спине или в голову не забирались дурные мысли, Хиори была готова идти до конца.

За весь день Хиори больше ни разу не показывалась в имитированной лаборатории капитана — ей нужно было о многом подумать. Когда, казалось бы, ты все для себя уже решил, начинаешь оглядываться по сторонам и искать поддержку — нельзя быть до конца уверенным в своем решении; никто и никогда не может сказать заранее, является ли оно правильным и верным или же ты снова допускаешь ошибку, пойдя не по тому пути. Существуют случаи, где нужно быть уверенным во всем, что делаешь, но это так тяжело — нет, не брать на себя ответственность, а стойко принять последствия и отвечать за них. В конце концов, что бы ты не выбрал, всегда надеешься, что последствия принесут как можно меньше боли — пожалуй, именно такой выбор можно назвать правильным.
Не находя себе места в глухих закоулках Сейрейтея, Хиори решила выйти на природу, чтобы немного проветриться. Но даже гуляющий по лугам ветер не мог до конца развеять все сомнения. Лейтенант двенадцатого отряда где-то глубоко внутри понимала своего капитана — взваливать все на себя тяжело и отвечать за чью-то жизнь тоже, в конце концов, если что-то пойдет не так — они оба знали, чья голова полетит с плеч первой. Но разве это преступление, просить спасти чью-то душу? Что плохого в просьбе вернуть близкого человека назад? Да, Хиори готова признаться себе, что требует слишком многого от своего капитана. Но разве она слишком жадная? Неужели всех страданий недостаточно за все эти годы, и она просит больше, чем заслуживает? А Шинджи? Его вообще кто-нибудь спросил? Может ли она оставить его там, без единой возможности вернуться домой? Это будет лучше, ведь никто не пострадает, правда? Но Саругаки сама знает, что слишком эгоистична, чтобы так поступать. Она готова принять любое наказание, лишь бы дать Хирако возможность поступить так, как ему самому захочется. Сможет собраться — флаг ему в руки, она обязательно поможет ему выбраться, а если существует хоть малейший шанс, что тот мир покажется ему лучше, чем этот, то Хиори, сжав зубы, наверное, придется принять это. Хотя бы на первое время. Именно так и никак иначе — никаких осечек или волнения, у них обязательно что-нибудь получится.
Из-за нахлынувшей тревоги никак не удается уснуть. Хиори устало смотрит в окно, рассматривая сверкающие в ночи звезды. И как им удается светить так ярко, словно они близко, что стоит протянуть руку и почувствовать холод завораживающей стекляшки, когда на самом деле они находятся намного дальше, чем мы думаем. И от этого становится грустно, хотя на душе и без того паршиво. И только сияющий путь спускающей с небес звезды заставляет сердце встрепенуться — быть может, стоит загадать желание сейчас, и оно сбудется? Хоть разок, до этого Саругаки даже никогда и не задумывалась о том, чего бы ей хотелось больше всего. Наверное, и не было до этого того, чего бы она желала так сильно, настолько, что перехватывает дыхание и заставляет сжать ладони в умоляющем жесте, доверчиво прикрыв глаза.
«Я просто хочу услышать твое „дура“ еще раз. Ты не должен уходить, не попрощавшись, дубина».
Пробуждение любого члена отряда начинается с утренней беготни — построение, разбор полетов, да и себя в порядок нужно привести. Потом завтрак и где-то до обеда приходится заниматься мелкими поручениями. Иногда в такие моменты Хиори казалось, что лейтенант — это не второе важное лицо всего отряда после капитана, и даже не его правая рука — а просто мальчики и девочки на побегушках. Чем, блин, сам Киске в это время занимается?! Она думала, что и так делает слишком много, что самому капитану просто не остается дел, вот и нечем заняться. После такого объема выполненной работы в лабораторию за новостями удается заскочить только по окончанию обеда. Адово место дьявольского варева встречает своего младшего помощника запахом, от которого разит непонятной химией — этим вообще безопасно дышать? — в голове ребром встает важный вопрос. На Куроцучи смотреть не стоит — он прокурен и выкурен по самое не хочу, его никакая зараза не возьмет. Ну а Урахара... черт возьми, чем он там занимается, что у нее возникает чувство, будто душа уходит в пятки — этот придурок уже сделал что-то без нее? Хиори испытывает пугающее волнение и вваливается в лабораторию, словно слон, — задев руками и ногами стол и пару стульев, и растеряно оглядывается, тяжело дыша.
— Что ты тут вытворяешь, Киске?! — вечно погруженный в полную прострацию мужчина разворачивается на стуле и, натянув на лицо вымученную от очередного недосыпа улыбку, невинно пожимает плечами, мол, ничего криминального, работаю, как и всегда. Но Саругаки замечает перемену в его лице и понимает, что круги под глазами у него не от ночного безделья, а очередной хаос не от скуки — кажется, он всю ночь работал над тем, чтобы притворить ее решение в жизнь. Вот только сразу и не скажешь по этому бледному лицу и чуть прикрытым глазам насколько успешно — у них вообще есть шанс или они в полной жопе?
— Как ты уже успела догадаться, я близок к тому, чтобы вернуть Хирако-сана в Общество Душ. Нам остается лишь подождать. — Хиори поджимает губы и подходит ближе, чтобы осмотреть все повнимательней. Впрочем, она совершенно ничего не может разобрать на этой светящейся плоскости, ничего не понимает в графиках и неизвестных рисунках — тоже так себе ученый, простым людям без помощи не разобраться в этом изобретении. И тем не менее в горле встает вопрос, который она не решается озвучить, потому что все еще чувствует неуверенность. Какой-то страшный голос закрадывался в уши и шептал, что ей не стоит искать доверие здесь. Хиори что, уже совсем плохая стала со всеми этими бессонными ночами? Ох уж этот Шинджи, ну и вставит она ему по первое число за долгое отсутствие на положенном месте.
— Хм, Хиори-сан, я думаю, что тебе не стоит беспокоиться. Я же не совсем дурак, ты так не думаешь? — Киске смеется от нависшей на него неловкости, как будто и сам не уверен в том, что говорит. — Единственное, чем ты сейчас можешь помочь Хирако-сану — это своей верой в него. Если все соответствует моим подсчетам, то сейчас он уже на пути к нам. На очень трудном и опасном пути, пожалуйста, верь в него. — Лейтенант двенадцатого отряда стискивает сжимающие пальцы стол и прикрывает глаза, чувствуя, что бормотание Урахары начинает выводить из себя. Вот же тупица, сколько можно повторять одно и то же, кому-то от этого легче станет что ли? И без этого паникера волнение выше крыши, что дышать трудно, а он все лопочет без остановки.
— Да что ты заладил, а?! Заткнись уже, и без тебя знаю, что мне делать! Шинджи не ребенок, сам справится. А если налажает — это будет только его вина! Нечего по сторонам глазеть и ворон считать, давно бы взялся за ум, уже здесь был.
Саругаки помнит, что обещала держать себя в узде, но вся сосредоточенность просто улетучивается со страшной силой и уже невозможно держать себя в руках. Такое ощущение, что все вокруг готово рухнуть от одного только ее шага, как будто все, что она делает — в корне неправильно. Ну и как в таких условиях можно сохранять холодный рассудок, когда тревожное ожидание неизвестности сдавливает шею и связывает по рукам и ногам? Остается лишь мерить небольшую лабораторию шагами под недовольные взгляды ее обитателей.
— Явился! Хирако-сан, как вы себя чувствуете? — Хиори оборачивается на радостные вопли белобрысого капитана и замирает в нерешительности. Когда она успела так глубоко уйти в себя, что пропустила все на свете? Страшно сделать шаг навстречу и поднять глаза, чтобы увидеть чудо, которое они совершили. Но это чудо просто заставляет обратить на себя внимание, смачно распластавшись на грязном полу. Саругаки срывается с места и подбегает вплотную — почему этот придурок не может устоять на ногах, он ранен? Она еще не до конца осознает ту радостную новость, что Шинджи вернулся, что все страхи и опасения позади. Тело действует быстрее, чем мысли, и Хиори скорее готова тащить его на себе в четвертый отряд, чем поздравить с возращением. А когда при свете яркой лампы ей все же удается рассмотреть его поближе — тугой ком встает в горле, и она не может произнести и слова. Весь ободранный, побитый, где-то раненный, но живой, даже умудряется улыбаться и светить своей улыбкой ярче, чем лампа над головой. Она думала, что сможет встретить его, как и всегда, как будто ничего не случилось, словно они вновь увиделись спустя пару часов, но не в силах ничего поделать с раздирающем изнутри чувством жалости. Вместо того чтобы уверенно и нагло дать ему по башке, ей хочется его пожалеть и извиниться за то, что бросила тогда одного. За то, что иногда была слишком груба и, возможно, очень сильно била, хотя могла бы сдержаться. И во всем этом потоке чувств сложно открыть рот, чтобы разорвать нависшую тишину — Хиори даже не может смотреть на него больше минуты, глаза сами опускаются в пол. Потому что она знает, что если не сделает это сейчас, то потом ей будет очень стыдно за свою несдержанность и излишнюю чувствительность. Она шинигами или кто, чтобы нюни распускать?
— Кажется, тут где-то была аптечка. Пойду поищу. Не умирайте тут без меня, Хирако-сан! — До Урахары, похоже, дошло, что пора бы уже что-то сказать, вот только куда это он так спешно намылился? Аптечка у них находится совсем в другой стороне, уж Хиори не знать-то!
Саругаки бы в пору стукнуть себя по лбу, поражаясь глупости своего капитана, но сейчас не слишком подходящий момент. Она поднимает глаза и смотрит на Шинджи, поджав губы, потому что не знает, что сказать. Что вообще люди делают в таких ситуациях? Ей даже воздух в горло не лезет от повисшей над комнатой неловкости, потому совсем не до пламенных речей. Но не могут же они стоять тут вечно, как идиоты, когда-нибудь это должно закончиться.
«Ты вернулся, чтобы защитить меня? Не стоило, я что по-твоему совсем дура безрукая?»
Хиори делает несколько шагов навстречу, видимо, рассчитывая, что слова сами нескончаемым потоком сорвутся с ее губ — и неважно, о чем она будет говорить, лишь бы просто вернуть этому моменту чувство обыденности и привычного спокойствия. Но кто бы мог подумать, что во всем этом беспорядке, то ли от волнения, то ли от собственной неуклюжести, она запнется и ничего ей большей не останется, как грохнуться носом в пол. Но что же это, почему, сама от себя не ожидая, лейтенант двенадцатого отряда находит выход из ситуации, скромно уткнувшись лицом в чужое форменное косодэ. Рыпаться уже как-то поздно, да и без того неловко, поэтому Хиори просто прячет лицо в складках черных тканей и обхватывает руками, кажется, похудевшее тело капитана, стискивая за его спиной пальцами потрепанный хаори с цифрой пять.
— Спасибо, — тихо срывается с языка и растворяется где-то в тишине. К этому нечего добавить, Саругаки считает, что этого достаточно. Шинджи не нужно много слов, чтобы понять все, что она хочет сказать.
Бешено стучало сердце, то поднимаясь в небо, то опускаясь на землю. Это радость, которая билась в оковах грудой клетки с такой силой, что была способна проломить ей ребра. Но никто не может запретить ей чувствовать, потому что чувство — это не слабость, а способ выражения всего того, что творится внутри. И слезы текут по щекам, спускаясь с подбородка и теряясь в черной ткани, не от горя, а просто потому, что она безумно рада его видеть. И ему об этом знать, конечно же, необязательно.

Отредактировано Sarugaki Hiyori (2016-12-20 12:13:46)