Привычный, мирный день был нарушен отголосками сражения — Унохана направлялась в сторону территории своего отряда, сопровождаемая верным лейтенантом, как обычно, но полыхнувшая вдалеке, знакомая рейацу Сасакибэ-фукутайчо заставила её замереть на месте. Они были слишком далеко, чтобы Исанэ смогла почувствовать то же самое, уловить тлеющие угольки-ауры сигинами, которых, Рэцу была уверена, уже нельзя было спасти. Битва была короткой, это она могла сказать с точностью, но оттого не менее беспощадной — было что-то в духовном давлении их противника, что-то знакомое, заставляющее темноту внутри капитана четвёртого отряда беспокойно зашевелиться, клацая зубами о прутья метафорической клетки. Но времени задумываться у неё не было — Рэцу всё ещё чувствовала вдалеке постепенно угасающую рейацу лейтенанта первого отряда и понимала, что ей нужно торопиться — он и главнокомандующий Ямамото настолько давно были крепкой, сплочённой командой, что, как она предполагала, найти Тёдзиро замену было бы весьма проблематично.
Остановив Исанэ лёгким движением руки, она отдала чёткий и ясный приказ — найти кого-нибудь из старших капитанов, а после — доложить о происшествии самому главе Готэя 13. Кто бы ни был способен одолеть Тёдзиро в прямом столкновении за такой короткий промежуток времени, Унохана не хотела, чтобы её лейтенант появлялась где-то поблизости от такого врага. Она была уверена в том, что сможет защитить её, если это потребуется, однако всё-таки желала избежать подобной ситуации — в последние годы она очень тщательно скрывала своё истинное лицо, почти срослась с образом заботливого медика, и это её более чем устраивало. Разрушать плоды кропотливой работы длинною в столетия? В голову не приходила ни одна достаточно весомая для этого причина.
Проследив за тем, чтобы Исанэ отправилась в противоположную от места сражения сторону, как и было приказано, Унохана сорвалась в сюнпо — помимо демонстрируемой скорости, ничто не могло выдать её спешки, потому как выражение её лица оставалось привычно отстранёно-доброжелательным. Рэцу и сама затруднялась ответить, беспокоят ли её потенциальные жертвы среди своих товарищей — впрочем, может ли она на полном серьёзе назвать этот молодняк «своими товарищами»? — или спешить на место происшествия её вынуждает только чувство долга?
Поток ничего не значащих мыслей оборвался, стоило её взгляду упасть на украшающие площадку перед Вратами Чёрного Цветения тела — на рядовых синигами, а также приставленного к ним Хранителя. Одного мимолётного взгляда ей хватило, чтобы определить — единственный выживший, лейтенант Сасакибэ, находится в ногах у нападающего. Очень неудобная позиция — в таком случае, ей придётся как-то заставить его подвинуться, отойти, дать ей место для манёвра — Унохана отчего-то не сомневалась в том, что, если она повернётся к вторженцу спиной, тот не примянёт нанести смертельный удар. Она чувствовала это буквально каждой частичкой собственного тела — в ответ на знакомое духовное давление, её собственная рейацу, обычно дремлющая из-за отсутствия битв в её жизни, заволновалась, пошла кругами, словно застоявшийся пруд, в середину которого бросили камень.
Внешне это никак не отразилось — с лица капитана четвёртого отряда сошла неуместная улыбка, но серьёзное, сосредоточенное выражение оного также легко скрывало под собой лик монстра, который скорее всего видели сородичи её нежданного оппонента — перед самой своей смертью, как и прочие жертвы смертельной жатвы первой Кенпачи.
— Я была бы рада, отступи Вы немного, чтобы я могла оказать Сасакибэ-сан надлежащую помощь, — привычно мягким тоном, не терпящим, тем не менее, возражений, произнесла она вместо приветствия. Вид живого-здорового квинси — полноценного, а не того птенца, которого занесло к ним немногим ранее — волновал её кровь, но Унохана за прошедшие столетия успела смириться со своей новой ролью, а посему утраченные хищником клыки и не оплакивала вовсе.
Вид вторженца, пренебрегшего всеми правилами, посмевшего ступить на землю Сэйретея без надлежащего разрешения и убившего тех, кто исполнял свой долг, злил Рэцу — слишком сильно напоминал самодовольное выражение на лице предателя-Айзена, столь сильно ослабившего их защиту. Не это ли послужило причиной явления старых призраков?

Отредактировано Unohana Retsu (2016-11-02 09:53:49)

«Ждал,» — возникла незваная мысль, скользнула на периферии сознания и исчезла, так и не пустив корни. Это было не важно, на самом деле. Унохана оценила хладнокровность своего оппонента — ни один мускул на его лице не дрогнул, демонстрируя великолепную выдержку. Терпение, которое, как она знала по опыту, не наработать за одно столетие — перед ней стоял опытный воин, возможно — убийца. Но саму синигами это ни капли не волновало — даже подобный вызов не мог всколыхнуть в её замёрзшей душе былой азарт и жажду крови. Её рейацу оставалась такой же спокойной, несмотря на лёгкую рябь — будь на её месте кто-то другой, такое безжалостное убийство, скорее всего, смогло бы вывести его из равновесия. Рэцу, в свою очередь, сильно отличалась своих товарищей — она не видела в смерти чего-то особенного, болезненного. Что может быть естественнее гибели от рук более сильного и умелого противника?
Лицо капитана Уноханы не отражало ничего нового, даже после того, как лейтенант Сасакибэ испустил свой последний, наполненный страданием вздох — её взгляд скользнул к его телу, изломанной, лишённой нитей марионеткой валяющейся в ногах квинси. В её взгляде мелькнуло уважение и мимолётная, почти незаметная зависть — судьба Тёдзиро не была такой уж ужасной, если подумать. Рэцу мечтала о подобной смерти с того самого момента, когда встретила в Руконгае будущего Зараки Кенпачи — тогда ещё худощавого, нескладного ребёнка с волчьими глазами. Она до сих пор с горечью вспоминала свою возможную гибель в том поединке — если бы мальчишка только не сдержался, если бы не остановил свой клинок и оборвал её жизнь. Это была бы достойная смерть.
По губам Рэцу скользнула лёгкая, отдающая холодом и странной мечтательностью улыбка, обычно так сильно нервирующая окружающих — действительно, откуда им знать, что творится у ней в голове?
Её взгляд вновь медленно скользнул вверх — по ногам своего... противника? Нет, у неё не было желания с ним сражаться, о чём говорила слегка склонённая в неодобрении голова и поджатые губы — выражение её лица неуловимо изменилось, тщательно скрывая демонов за маской строгой учительницы, заботливой матроны. Она сцепила руки позади себя, давая мужчине понять, что обнажать клинок не собирается — несмотря на продемонстрированную им силу, находящаяся в полудрёме Ячиру не почувствовала достаточной угрозы, чтобы прибегнуть к давно отложенным в дальний ящик методам. К тому же, он и сам сказал, что его вторжение — скорее предупреждение, первый гонг, предвещающий смертельную битву. До тех пор, Рэцу не верила, что стоящий напротив неё квинси — представлял для неё какую-либо опасность. Несмотря ни на что.
— Лейтенант Сасакибэ погиб с честью, — тем же мягким, но непреклонным тоном сообщила она, не сводя своего пронизывающего холодом взгляда с лица оппонента. Её слова легли, как приговор — упали с непреклонностью топора палача, и звучали скорее на манер неоспоримого факта.
Они не знали как друг к другу обращаться, и по правде говоря — капитана Унохану никогда не волновали имена, в особенности тех, в чьей неизбежной смерти она была столь уверена. В этот раз, быть может, не от её рук, но проявления такого неуважения к Готею — словно плевок в лицо, если задуматься — ему точно с рук не спустят.
Впрочем, Рэцу не видела смысла продолжать бессмысленный разговор о тех, чьи жизни для неё потеряны, несмотря на её не последние навыки на почве целительства. Ямамото-сотайчо придётся смириться с этой потерей — по крайней мере, Тёдзиро не был незаменим, несмотря на всю свою преданность и исполнительность.
Перед её мысленным взором, непрошеный, всплыл образ Исанэ, и ей пришлось приложить усилие, чтобы не поморщиться — Рэцу никогда не хотела сравнивать своего нежного, не приспособленного к прямым столкновениям лейтенанта с мертвецами. Сама мысль показалась ей слегка кощунственной, но размышлять о чём-то подобном посреди столь щекотливой ситуации — попросту себе не позволила.
— Могу я узнать, чем Вам не приглянулись более традиционные методы объявления войны? — спросила она, с лёгким негодованием в тоне её голоса. — Уверена, получи главнокомандующий письмо, он рассмотрел бы потенциальную угрозу со всей тщательностью, и Вам не пришлось бы довольствоваться простыми рядовыми.
До странности спокойная, Унохана буквально источала ауру безмятежности, столь отличную от сопровождающего бои почти электрического напряжения — не окружай их двоих тела мёртвых синигами, можно было подумать, что те просто случайно встретились где-нибудь в саду. В её словах притаилась насмешка, но, глядя ей в глаза, даже самый внимательный человек не смог бы уловить юмора — только лишённую ожидаемой злости, ненависти угрозу, оттого становящуюся только весомее.

Отредактировано Unohana Retsu (2016-11-03 20:40:42)

В отличие от убийств, следующие слова квинси вызвали в его оппоненте некоторый отклик — едва слышное эхо гнева, чувствуемое через вибрацию её рейацу, а также наполненный неодобрением взгляд — странно мирный, если учесть кровавость всей ситуации. Унохана медленно вобрала в грудь воздух — наполненный каменной крошкой и запахом смерти — после чего также степенно выдохнула. Злиться здесь было совершенно не из-за чего — когда она вновь подняла на него свой взгляд, тот был спокоен, как и в самом начале. От брошенного в её сторону мёртвого тела лейтенанта Сасакибэ Рэцу пришлось отступить, повернувшись к Хашвальту боком — не теряя того, при этом, из своего поля зрения. Она, быть может, и сложила своё оружие, потеряв всё желание сражаться, однако оттого глупее не стала — если квинси взбредёт в голову оставить ещё какое-нибудь «сообщение», вырезанное, к примеру, на костях первого попавшегося капитана, ей всё же придётся защищаться.
Она не опустила взгляд на подвергшееся такому надругательству тело Тёдзиро, несмотря на то, что где-то в глубине собственной души, от одного вида подобного обращения в ней вновь начинала беспокойно ворочаться наглухо запертая жестокость. Даже будучи преступницей — убийцей, не знавшей ни закона, ни авторитета — она не издевалась над телами павших от её клинка. Разве есть в этом какая-то честь?
— Квинси-сан, — с лёгким кивком, она демонстративно признала его «сущность» — то, что не являлось тайной ни для неё, ни для других, достаточно взрослых синигами, занимающих более или менее высокие посты. Она была уверена, что Сасакибэ-сан знал, с кем сражался, и, возможно, хотел предупредить кого-то из них об опасности. Не потому ли, в последние мгновения, его рейацу полыхала так отчаянно? Достойная смерть, несмотря на все попытки опозорить его перед её глазами со стороны противника.
Мысль заставила её улыбнуться — и Рэцу не сдерживалась, одарив возвышающегося неподалёку от неё мужчину снисходительным взглядом. Его старания, в отличие от хитрой лжи и манипуляции того же Айзена, были грубы и не несли за собой почти никакой подоплёки. Только желание задеть побольнее — почти все его старания, впрочем, прошли мимо цели.
— Не стоит пытаться переложить свою вину на мои плечи, квинси-сан, это недостойно даже вашей породы, — во второй раз его «принадлежность» в её устах отдавала едва заметными нотками презрения. Унохана не чувствовала за собой вины — ни за гибель Тёдзиро, ни за то, что они сделали с его родом сотни лет тому назад. Решение было принято, исходя из необходимости, нежели жажды крови. К тому же, сами квинси были не раз предупреждены. Избравшие путь неосмотрительной глупости, не обладавшие достаточной силой, чтобы по нему следовать, его родичи попросту не заслуживали её жалости.
И даже в Мире Живых в те времена царили совершенно другие порядки — Рэцу, по правде говоря, не знала теперешнего уклада, но всё ещё довольно неплохо помнила расцвет Эпохи Смут, и тогда балом правил только один закон — кто сильнее, тот и прав. Это всегда импонировало её более тёмной стороне.
— Это Ваш клинок оборвал жизнь лейтенанта Сасакибэ. Это Вы ворвались сюда с единственной целью — убить всех, кто Вас здесь встретит. Всё, что здесь произошло — это только Ваша вина, квинси-сан, — с привычной для неё, ужасающей улыбкой пояснила Рэцу. Поистине пугающей в ней была способность стоять под весом своих грехов прямо, не только не сгибаясь под их неимоверным весом, но и демонстрируя окружающим свою гордость, оставшуюся незапятнанной честь, несмотря на все её прошлые деяния. Кровь, пролитая её собственными руками, никогда не пугала саму Рэцу — смерть давно была частью её жизни. С присущей ей элегантной лёгкостью, она признавала свои грехи, держала их под своим сердцем, и совершенно точно не собиралась добавлять к ним то, что не являлось её деянием.
— Вы совершенно не знаете меня, квинси-сан. Почему бы нам не оставить это пустое гадание на кофейной гуще? Вы получили то, зачем пришли. Посему я предлагаю Вам удалиться. Как Вы правильно заметили, свой клинок ради Вас я обнажать не собираюсь,  — мягко закончила она, одним единственным взглядом поставив в их небольшой беседе точку — окружающая её, непоколебимая уверенность в себе, частенько позволявшая ей склонить весы чужих сомнений в собственную пользу. Уверенность в том, что она действительно может заставить его уйти, если до этого дойдёт — тонкая угроза, почувствовать которую могут только опытные бойцы, а уж распознать её — и вовсе только единицы. Частенько, чтобы построить расшумевшихся вояк, ей хватало именно этого взгляда.

Отредактировано Unohana Retsu (2016-11-11 22:31:10)